You need to enable JavaScript to run this app.
Я пойду домой, я сказала. Я пойду домой. Я пойду домой. Я пойду домой! Я пойду домой.
Мы на заседании родительского комитета пятого класса. Дело неприятное. У одного мальчика пропали фломастеры. Кто взял, известно. Но Нину Константину Сысоеву, директора школы, как и других участников заседания, волнует не это. Почему взяли? Ведь этого могло и не быть. Дело, конечно же, не во фломастерах. А поэтому пусть вам не покажутся чересчур резкими реплики и интонацией в голосе директора школы. Надо, чтобы ребята надолго запомнили этот день. Не дать маленькой беде стать большой. Это главное. Давайте послушаем. Приоткрыть немножко. И вам стало интересно посмотреть в чужой сумке, что же там лежит. Хорош. Теперь я хочу вас спросить в другое. Хорошо. Выяснили, где карандаши. Но самый главный позор, товарищи председатели.
Вот кто начинал с нами, модулей не было, были палатки. Что такое палатка? Это жара 60 градусов. В этой жаре надо было оперировать, а ночью холодно. Надо было топить буржуйки. А топить, знаете как, не хочется. Чуть-чуть прозевал, все, остыло. Вот и меримся, кому вылазить с пододеяла, чтобы снова затопить эту печку. Угля не было. Ворывали строителей. Мы полкин, туда лазили за углем. Наберешь уголь, он молчит, стоит за кучей этой угольной. Только обратно, а мы обратно, да. Мы валим из этого угла. Воды, август месяц, воды было очень мало. Берегли воду, чтобы сварить, кушать для солдат, для раненых. Для себя в конце концов, что в коне. Нет, мы питались столовой. Нас кормили. Продукты. Я за два года так наелась каш, что я их сейчас не ем. Представьте.
Я был ошеломлен увиденным. Этот огромный жернов – самое жестокое наказание в аду. Здесь души должны бежать без остановки. Стоит замедлиться хоть на секунду, и тебя раздавят в кровавую кашу. И вот сегодня сюда отправили меня. Еще мгновение назад я был пожарным. Во время спасения огонь пережег страховочный трос. Я прижал к себе спасенную девочку и сорвался вниз. С ней ничего не случилось, а я, увидев собственное безжизненное тело и плачущих товарищей, понял, что умер. Два посланника ада пришли за мной. Женщина радовалась, но я не мог это принять. У меня осталась старая, больная и немая мать. Я не мог так просто ее бросить. И вдруг мои ноги оторвались от земли, а позади закружилась воронка, которая втянула меня внутрь. Первое испытание называлось «Ад. Убийство посланника». Они спросили меня, почему я бросил товарища и позволил ему сгореть заживо. Это считалось косвенным убийством. Я был охвачен виной.
