You need to enable JavaScript to run this app.
Дяденький богачи, дайте мне косточек гнилых от лобстера, похрустеть маленько дёснами беззубыми. Срам бесстыжечный, опять вы за своё, за старое, я не знаю. Ну что, ну посмотрите на себя, в чём вы, я не знаю. Что, театр большой купили, что ли? Да вместе со всей реквизитной шны посмотрите, господа, какое рубище прекрасное! Семнадцатый век, аукционное! Ого, какая рубище! А чё это у вас музыкальный автомат простаивает, а? Непорядок, господа, непорядок это! Монетка, катись дальше!
Показывал пародию на Брежнева самому Леониду Брежневу. Да, это правда. Вот это можно программу уже и заканчивать, но я бы попросил все-таки развить эту историю, при каких-то таких чудесных обстоятельствах это произошло. Его внучка училась на театроведческом факультете. Звали ее Вика в честь бабушки. Статус ее можно было определить только потому, что автомобиль Волга ГАЗ-24 довозил ее, высаживал ее за 200 метров от ГИТИСа и на противоположной стороне улицы шел охранник. Ну, чтобы ребятам, чтобы ребятам не смущались. Дедушка решил, наверное. Да, но она, но заранее высаживали, чтобы, да, чтобы... Конечно. Так. И у нее был день рождения. Ну, она была норм... Ну, она... Абсолютно, да, да, да. У нее был день рождения, и мы валяли дурака на этом дне рождения в скромной двухкомнатной квартире на улице Горького тогда, ныне Тверской.
«Быть эскимосской женой» — целая наука, которой нужно учиться с трехлетнего возраста. Раньше жена вставала за час до подъема мужа, чтобы размягчить зубами его сапоги — легкие, как носки, камики, которые чаще всего шьют из шкуры нерпы. За ночь они замерзали, деревенели. Жена, разжигая кожу, чтобы она стала мягкой, заботилась, чтобы первый шаг в новый день у мужа был комфортным!
Вот так-то. Теперь пытаюсь представить, как это было: хум, темнота, ворочаются у входа и поскуливают голодные собаки, где-то в тьме шкурок — единственность! А ты грызешь и грызешь его левый сапог, а он все как невзрачный... Вот это любовь! А ваши вздохи на снимке — жалкая пародия!
