You need to enable JavaScript to run this app.
Чумачечная весна Чумачечная весна
Листа у редакцію Радіва. Здравствуйте, дорога редакція Радіва. Хочу вам написати письмо, бо в мене страшно і твориться. В мене чоловік, який-то сексуальний ман'як. Оде мене, віймає, там і їде. Оце я готовлю снідать, він їде. Я готовлю обід, він їде. Я готовлю вечеру, він їде. Знаєте, я вже не кажу за ніч. І скрізь ото, де поймає, там їде. Зараз тож і бей, звідти за неровний почав.
Амбал, ну ты лебедь заебал, ясный хуй, блядей и виллу, мэр со вслугу и мобилу, я приплыл издалека, я бля здесь никто пока. Всё отдам тебе, друган, и по паху, и наган, будешь ты тут править балом, чем не князь с таким ебалом. В тот же день стал главным он, взял кликуху брат Гвидон. Ветер по морю хуячит, пароход крутой пиздячит, а на нём без дураков сорок восемь челноков. Все салтану Истамбула пруть по два больших баула. Пушки с пристани стреляют, то братки ментов гоняются. Вот вошли, салтан в джакузи, две мулатки, крест на пузи. Ну здорово, мудаки, спекулянты-челноки, где вас черти, бля, носили? Сколько денег накосили, сколько раз пизды вам дали, чё хорошего видали? Торгаши ему в ответ, всё путём, базары нет, торговали утюгами и фальшивыми серегами, чуть не вышел новый срок, а лежал нам путь далёк. Тусовались мы в притонах у богатого Гвидона. Отвечаем большинство.
Он даму держал на коленях, и тяжко дышалось ему. Есть женщины в русских селениях, не по плечу одному. Вы, кстати, не думаете, что с классиками писать так уж легко. Знаете, уже лет, наверное, 30 в фольклоре к моей радости и гордости ходит одно бесхозное и анонимное двустише, а на самом деле я просто не мог, не смог строчку Некрасова, мне полюбившуюся, превратить в 4 строчки. Так, а мне бы стишем и осталось. Думаю, что многие из вас его слышали. В лесу раздавался топор дровосека, мужик топором отгонял гомосека. Ну вот стишок написан вместе с Пушкиным. Ах, как бы нам за наши штуки платить по счету не пришлось. Евреи, как много в этом звуки для сердца.
